Если хочешь понравиться женщине, надо быть загадочным во всём. Тем более когда ответить нечего
Мы брели с ней по ночной тайге, мечтая лишь об одном: чтобы хватило зарядки у фонарика. Всё-таки какое ни есть, а оружие. Медведь вылезет, я его сначала ослеплю фонариком, а потом им же закатаю промеж глаз.
Такими размышлениями я пытался утешать почти плачущую Зою. Если мужчина реагирует на женские слёзы, значит, он ещё начинающий мужчина!
Мы даже не знали, где мы находимся и далеко ли до лагеря. Зоя предложила покричать «Ау!» Я ей ответил, что этого делать не следует, так как можно разбудить медведей.
А разбуженный медведь называется страшным словом «шатун», он беспощаден! У нас же теперь нет даже консервов, чтобы отвлечь его. — Не, ну ты точно юморист!
Почему-то вспомнился анекдот: «Сидит мужик на трамвайных рельсах с кошёлкой, полной хлеба, смотрит на свои отрезанные трамваем ноги и удивлённо так восклицает: «Ни фига себе за хлебушком сходил!
«» Я рассказал его Зое. У неё началась смеховая истерика.
Если б тогда я был сегодняшним сатириком, я бы сказал: «Только русский человек может хохотать ночью в тайге, бредя с отказавшей ему любимой девушкой и фонариком!
» Ужас охватил всех членов экспедиции, когда Ракета с Буйной прибежали в лагерь с пустой повозкой, рассыпав по дороге все продукты и консервы, но без нас с Зоей. Нам навстречу вышли все члены экспедиции и пограничники.
Пограничники с автоматами, члены экспедиции с палками и фонариками.
Вскоре мы услышали крики — нас звали.
Голос у меня всегда был достаточно сильным, поскольку я ещё в школе занимался самодеятельностью. Моё «Ау!» услышала вся тайга от Охотского моря до Тихого океана.
Так не аукал даже Чингачгук на берегах Онатрио, когда попадал в засаду к бледнолицым.
Встреча была не менее трогательной, чем у ветеранов на Эльбе.
Продукты мы собирали по тайге на следующий день.
Медведи не тронули ни одной консервной банки!
А я… Я вдруг впервые в жизни почувствовал себя хоть и отвергнутым, но повзрослевшим. Зоя, подкармливая меня, по утрам стала подмигивать: мол, а ты молодца!
Настоящий мужик! Я-то думала: пацан, белоручка.
А ты — во как! Её «Во как!» каждый раз подогревало моё самолюбие, потому что было первым признанием первого самостоятельного поступка без совета мамы и папы. Причём в тайге!
Значит, есть надежда, что выживу в «аквариуме», даже если «в нём не будут вовремя подкармливать остальных рыбок». А ещё в тот день я сделал для себя очень важный вывод: в самой опасной ситуации надо отключить сознание, довериться подсознанию, и оно обязательно спасёт!
В последующие годы я не раз успешно пользовался этим правилом: включал «отключалку». И каждый раз помогало!
Когда осенью я вернулся в Ригу, то сразу начал писать повесть. Назвал её «Точка пересечения».
Конечно же о любви.
Точнее, о двух молодых людях, чьи судьбы, как две непараллельные прямые: один раз на краю света пересеклись и больше никогда не встретятся. Своих героев я «поместил» в геологическую экспедицию: ведь должен писатель хоть что-нибудь изменить в своем произведении по сравнению с реальной жизнью.
Правда, героиня у меня так и осталась Зоей.
Себя, любимого, я не обозначил никаким именем — писал от первого лица.
И (теперь я могу в этом признаться) в повести героиня мне… не отказала!
Поэтому повесть получилась неоригинальной, как и у всех начинающих писателей. Тем более если они ещё и начинающие мужчины.
Мелким почерком я исписал 238 страниц формата А4! Забегая вперед, скажу, что эту повесть нигде никогда не печатали. Да и сейчас мне стыдно её кому-нибудь показать.
Взрослые часто стыдятся признаться в том, во что верили в юности. Засмеют!
Все редакторы в один голос сказали, что эта повесть — на редкость талантливое… графоманство!
238 страниц о любви среди пыхтящих вулканов и кедров с переплетёнными лианами. А где рыбаки — Герои Социалистического Труда?
А отважные пограничники на страже Родины?
Только отец, осилив её до конца, всё-таки нашёл возможность похвалить: — Три страницы в этой повести написаны хорошо. Те, в которых ты тайгу описываешь.
Да, и ещё один абзац: вы с Зоей стоите на корме корабля, кормите чаек, а их столько, что «…взглянешь наверх, а там — словно пурга метёт…» Талантливая фраза!
Может, и вправду станешь писателем.
Ему в голову не пришло добавить: «юмористом».
В институте после такого впечатляющего и неожиданного лета я, конечно, начал рассказывать сокурсникам и сокурсницам о том, куда летал мир-посмотреть-себя-показать.
Надо сразу признаться: сокурсницы вдохновлялись моими рассказами быстрее, чем сокурсники. Поэтому с каждым разом «басни» обрастали всё новыми художественными деталями.
В последних «редакциях» в нашей экспедиции уже были две поварихи!
И с каждой из них у меня всё сложилось удачно.
Большинство из друзей провели лето кто на Кавказе, кто в Крыму.
Кроме ахов и охов ничем поделиться не могли.
Я же видел вулканы, гейзеры, тайгу, выброшенные на берег бутылки из-под пепси-колы и саму…
Японию.
С этими «байками» ко мне пришёл первый успех рассказчика. Захотелось и впредь путешествовать и рассказывать, рассказывать и путешествовать…
И чтобы мне аплодировали и улыбались, и восхищались! Даже шевельнулась мыслишка: «Может, Зоя права?
Стану юмористом? А что? Мужиком ведь я уже стал — научился решать проблемы самостоятельно!
Теперь можно подумать и о профессии».