Итак, однажды
Чтобы сохранить интригу, каждую последующую серию следует начинать с того места, на котором закончилась предыдущая. В данном случае со слова «однажды»… Однажды профессор дал мне задание, о котором я не забуду никогда!
Дело в том, что наш лагерь располагался на берегу Тихого океана.
Поблизости не было никаких посёлков, продукты кончились.
И он поручил главному разнорабочему, то есть мне, съездить через весь остров в посёлок на берегу Охотского моря за хлебом и консервами. Дорога, если можно её так назвать, пролегала через тайгу.
Проехать по ней можно было только на военном газике или на лошади. Газика у нас не было.
А лошади были на соседней погранзаставе. — Ты когда в последний раз управлял лошадью?
— не без издевки спросил профессор. — В последний раз — никогда!
— Придётся! Завтра на рассвете — в путь.
И помни: за день должен обернуться. До темноты!
В тайге сам знаешь — медведи.
Лошади для них — лакомство.
В заключительной части нашей беседы профессор намекнул мне, как обращаться с поводьями.
На рассвете пограничники запрягли в повозку двух лошадей.
Одну из них звали Буйная, вторую — Ракета.
— Да ты не серчай!
— успокоил начальник погранзаставы. — Дорога одна, свернуть некуда.
Кобылы сами тебя вывезут.
Они эту дорогу знают. А насчет медведей — брось…
Пугает! Мишки редко на кого нападают.
Если только больной попадётся, а здоровые скотину не трогают. Так что тебе бояться нечего.
Конечно, я бы мог обидеться: он практически приравнял меня к скотине, которая не вызывает интереса у здоровых медведей. Но мне было не до обид.
В помощницы дали…
Зою! Она должна была выбрать нужные продукты, а я — доставить её с выбранными продуктами в целости и сохранности. То есть каждый из нас должен был заниматься тем, в чём знает толк: Зоя — закупать провиант, а я управлять лошадьми и охранять её с провиантом от медведей.
Повозка, которую прицепили к Ракете и Буйной, была похожа на ту, которую показывают в исторических фильмах, когда снимают времена Робина Гуда.
На таких повозках странствовали ещё бродячие нищие актёры Средневековья. К сожалению, я только потом узнал, что Буйной клячу назвали в насмешку, поскольку она была самой вялой кобылой на всем побережье Охотского моря.
Начальник заставы не соврал: лошади сами чувствовали дорогу.
Не чувствовать её было невозможно — никаких ответвлений, перекрёстков и светофоров на ней не было. Свернуть с этой полутропы возможно было только с помощью топора или мачете.
Оттого что Зоя была рядом, будущее казалось радостным, полным счастья и любви.
Я даже забыл про то, что в тайге бывают больные медведи. Тайга была хороша!
Пышные, сочные, белые цветы магнолии, похожие на снежки из первого снега, торчали из кедрового стланика.
Свисающие с высоченных разлапистых кедров лианы манили на них покачаться и почувствовать себя Тарзаном. Пирамидальный фиолетовый евпаториум хотелось сорвать и подарить Зое. Словом, начиналось все как нельзя лучше.
Я чувствовал себя почти мужиком из Средневековья, управляя не просто лошадьми, а Ракетой и Буйной! Скакунов с такими именами не было даже у Робина Гуда.
Как и подобает молодым людям, мы разговорились обо всём: о вечности, любви и о том, как красив в летнее время евпаториум, с ним не сравнится даже петазитас орвендис.
Ближе к полудню доехали до охотничьей заимки у ручья.
Зоя напоила лошадей. Охотничий домик небольшой, но в нём есть всё: печка, кровать с солдатским матрасом, стол, скамейка.
На столе ведро с водой.
Каждый, кто, отдохнув, покидает заимку, должен за собой всё прибрать и принести чистой воды для следующего путника. Неписаные законы тайги охотники выполняют гораздо чётче, чем законопослушные граждане страны — законы писаные.
Когда я увидел печку, стол, скамейку и… кровать, я твёрдо решил, что моя мечта сбудется. Но, как правило, всё оказывается не так, как кажется начинающему мужчине…
Оказалось, Зоя была помолвлена1.
Это выхваченное из классической русской литературы слово «помолвлена» она произнесла с гордостью барышни из тургеневской прозы. Её летний заработок предназначался для ремонта избы на острове Парамушир, где им с мужем предстояло начать совместную жизнь.
Жених тоже поехал на заработки, но на Сахалин. Он строитель.
Изменять ему она считала не по-комсомольски, то есть аморальным. Я понимаю, в наше время это звучит не просто наивно, а почти глупо.
Но тогда я её как комсомолец комсомолку даже зауважал.
Хотя обидка и взяла.
Оказалось, улыбалась она мне не завлекушечно, а сочувственно: жалела белоручку, которого «сослали» на край света работать.
И не кормила вне очереди из симпатии, а всего лишь подкармливала, сочувствуя худышке.
В общем, как и положено в таких случаях, когда женщина отказывает, мы решили с ней навсегда остаться друзьями.
Естественно, такое предложение сделала она. Я думаю: в каждой женщине заложено скрытое садистское желание однажды сказать мужчине: «Давай останемся с тобой друзьями!
» — и радоваться тому, как ему ничего не остаётся делать, кроме как с недовольной рожей на это согласиться. Ничто так не обижает мужчину, как предложение женщины дружить с ней. Уже друзьями тронулись далее в путь, я начал всерьёз поторапливать Ракету и Буйную, поскольку мы потеряли слишком много времени на выяснение несуществующих отношений.
Читайте так же:
