Самоучка-художник

Детей в деревне много. По четыре, по пять в семье. А вот школа здесь пока только до третьего класса.

Кто постарше, тех возят в соседнюю деревню. На катерах — пока вода, на мотоциклах — когда река замерзнет.

Летом, в свободное время, им тут раздолье — и рыбалка, и кедровые шишки, и костры, и «казаки-разбойники», точнее Ермак с Чапаевым. Кто ростом за два вершка перевалил, у тех уже и свои плоскодонки.

Разборные, на корыта похожие, с жердочкой вместо скамейки и веслами с мухобойку, верткие, легкие, быстрые. На них они гонки устраивают, на другой берег бухты за шишками гоняют.

Одарили они кедровыми орехами и нас. — А ну ты, бересты принеси, а ты — шишек! — важно раздавал приказания своим карапузам «индеец».

— Сейчас шишки пожарим, орешков налущим… — Объяснял своим: — У них там, в Москве, орехов нету, ага! Вообще дети производят здесь двоякое — но, может, только на сугубо «городской» взгляд — впечатление.

«Индеец», например, когда дело касается лодок, рыбалки, даже мотора, или если надо где-нибудь что-то приладить, сообразительнее, пожалуй, иного взрослого.

А спросил я его: «Кто твой батя?

» — засмущался чего-то. Батя же его — самоучка-художник. Тридцать два года, а уж семеро в семье, не считая его с женой — молодой дояркой.

Восьмого ждут. Веселая семья, а в избе картины грустные: ива стоит в воде, точно девушка с распущенными волосами, облако, зацепившееся за сопку, красная протока — точь-в-точь такую сами видели…

— Ваш концерт для нашей деревни — событие! — говорит нам после заключительной песни и тут же краснеет молоденькая девушка с косой, в этом году окончившая школу.

— Приехали, уедете, и снова одно кино пойдёт, — добавляет пожилая женщина: лицо у неё усталое, но она неожиданно просит: — А вы бы не поиграли ещё, пока свет не выключили?

Мы, может, даже потанцевать спробуем… Танцуют две-три женские пары, остальные женщины смотрят, сидя на составленных в угол скамейках.

Мальчишки, которым по случаю концерта перенесли «отбой», рады необычайно — визжат, катают по полу между танцующими бильярдные шары. Мужчины стоят на крыльце, курят, расспрашивают, как там, в Москве, что нового, можно ли достать какие-нибудь рыболовные снасти.

— Авиационный, авиационный… — переспрашивает сам себя, роясь в памяти, Ваня-ветеринар, высокий, худой, с обветренным лицом.

— Так это в вашем институте учился космонавт Волков?

— И Лебедев, и Кубасов!

— Значит, и вы можете ещё полететь, — говорит Иван.

— Вот это институт, это я понимаю!

На следующий день своё искусство показывали наши хозяева. Разбудили нас по-деревенски на заре.

Одевшись в теплое и непромокаемое — моросил дождь, дул пронизывающий ветер, — отправились мы с Пашей на его боте в дикие, нехоженые места поймы.

Ветер хозяйничал на протоках — то мял густую сочную траву, доходившую до груди, то вдруг срывался с шумом, гнул головы соснякам.

Наведёт рябь на протоках, взволнует вольным своим движением душу и улетит в бескрайний простор…

От ряжовки к ряжовке переходили на шестах.

Ветер сносил шлюпку, работать шестом приходилось без передышки, пока кто-нибудь не дотянется до воткнутой в дно сваи. Тогда лодку разворачивали бортом к сети, один держал трос, а остальные принимались выпутывать рыбу.

Паша от души хохотал, наблюдая за нашими неумелыми действиями.

— Смотри!

— кричал стайной гордостью, неуловимыми быстрыми движениями выпутывая из сетных ячеек щуку.

Нам бы ее ни в жизнь не достать…

За два часа, проведенных в этот день на Иртыше, мы поняли, что есть другая жизнь, не менее интересная, чем наша.

Жизнь людей, выросших на природе, понимающих её до таких же мелочей, как понимаем мы правила дифференцирования.

Глядя на разлапистые кедры, на уток, взлетающих из камышей, на красные от заката протоки, мы вдруг позавидовали этим людям ничуть не меньше, чем вчера после концерта они завидовали нам. Чем это состояние объяснить — я до сих пор не знаю. Но так было тогда…

Двести с лишним килограммов рыбы: язя, щуки и стерляди — выпутали мы за два часа и сдали на шапшинскую лисью звероферму. …Речной трамвайчик уже пришел за нами и стоит у берега в темноте, врезавшись носом прямо в песок.

В последний раз и мужчины, и женщины, и дети собираются у костра. — Спойте любимую, — просит на прощание Василий.

— Ну эту, про жизнь… «Проходит жизнь, проходит жизнь, как ветерок по полю ржи…» — поем мы, вспоминая утренний, колышущий траву ветер.

— Ведь и я когда-то мечтал быть таким же, как вы, учёным, — говорит он, — да только война помешала, доучиться не дала. Так что не считайте нас такими уж медведями, ага?! — Ага! — отвечаем мы, обнимаемся и отдаем ребятне все оставшиеся у нас значки с эмблемой нашего института.

Советуем им не забывать своей Шапши, когда вырастут и уедут учиться в город. А потом поезд летел под распахнутым на все четыре стороны небом — спешил обратно, домой, и все было в поезде как всегда, как бывает, когда возвращаешься.

Вот только нам казалось, что мы немного повзрослели. Кидало на закруглениях пути вагон-ресторан.

Кидало вместе с ним и нас, устроившихся на самодельной, из-под лимонадных ящиков, сцене. Столики были пристегнуты к стенкам, из стульев составили партер, и в нем расположились проводники — бойцы студенческого «путейского» отряда — парни и девушки из Красноярского медицинского института.

Это был наш последний «труднодоступный» концерт. Печалились мы, обижались, что никто не хотел ехать, и нас бросили вдевятером, а как вышло…

Прослушало нас три тысячи человек.

Половина из них никогда раньше не видела студенческой самодеятельности.

После успеха в «Молодой гвардии» мне захотелось печататься и в других журналах. Самым популярным в то время был молодёжный журнал «Юность» — тираж более четырех миллионов экземпляров!

И при этом на него не так легко было подписаться.

Еще тяжелее — купить в киоске.

Только с утра в день завоза, отстояв в очереди, как за свежим кефиром или за кроссовками «Адидас». Самому большому гонорару в своей жизни, который я получил, уже будучи известным сатириком, за выступление в Кремлевском дворце съездов, не радовался так, как очеркам, которые были опубликованы в журнале «Юность»!

За эти очерки отдел публицистики вручил мне небольшую премию, меня наградили дипломом!

Первое лауреатство в моей жизни!

Комментарии запрещены.

DILIGANS : туристическая компания

Компания путешественников «DILIGANS» специализируется на индивидуальном туризме и корпоративном обслуживании, бизнес-путешествиях и необычных турах. С 1991 года мы изучаем и совершенствуем практику путешествий, осваивая оригинальные направления и находясь в постоянном поиске новых возможностей для отдыха и приключений.

Наша главная профессиональная задача – позитивные эмоции путешественника, а обеспечить их может только реализация его пожеланий и надежд на путешествие. Значительную часть работы консультантов туристической компании «DILIGANS» занимает составление индивидуальных программ для каждого клиента в соответствии с его вкусами. Выслушать клиента, понять его ожидания и реализовать даже самые сложные из них – вот основа этой работы. Благодаря прочным партнерским связям, мы всегда осведомлены о возможностях сделать Ваш отдых еще более комфортным, неожиданным, дарящим незабываемую эмоцию.