Забитая дорога
Забитая грузовиками дорога из аэропорта казалась провинциально узкой, буйная уссурийская растительность вдоль нее — столично пыльной, мелькающий голубым треугольником между вершинами сопок Амурский залив — слишком бледным, выцветшим от жары, а улицы уже в самом Владивостоке — обычными, непривлекательными, каких много в любом другом городе… Но вот наступил вечер. Мы выспались в гостинице Дома молодежи, где оказался постоянным — видимо, запланированным прямо архитекторами — тот самый долгожданный сквозняк, о котором мечталось утром.
Соленая прохлада с моря напоила воздух, спала духота, и мы, ободренные свежестью, решили познакомиться с городом, который владеет Востоком.
Троллейбус долго вез нас с окраины. Он то нырял в седловины сопок, ощетинившихся новостройками, то забирался на гребень какой-нибудь из них, откуда открывался вид сразу на два залива: оранжевый от заката Амурский и синий, закрытый от низкого солнца городом Уссурийский.
Наконец в последний раз нырнул вниз, выплеснул нас; вместе со всей толпой в центре города и мы оказались на набережной! Вот оно, сердце Владивостока, которое не перестает биться ни днем, ни ночью — бухта Золотой Рог. Благодаря ей в прошлом веке и был заложен здесь новый город, которому предназначалось торговать со всем миром и оберегать Россию с востока.
Ничто так не будит фантазию, как корабли! Недаром в портовых городах родители часто ходят со своими детьми гулять на набережные.
Потом дети подрастают и уже сами бегают к пирсам. Посмотреть и помечтать о том, что вырастут и тоже увидят далекие страны, как и эти корабли…
Сколько здесь кораблей! И на рейде, и у причала борт о борт…
Океанские пассажирские лайнеры, рыболовецкие суда, танкеры, грузовозы…
Подъемные краны, медлительные от собственного величия, раскачивая шеями, заглядывают в трюмы, клюют ковшами руду, уголь.
Сам же город, Колизеем окруживший бухту, смотрит на корабли окнами сохранившихся с прошлого века домов богатых русских купцов, домов с барельефами, атлантами и кариатидами.
Повыше — современные «небоскребы».
Карабкаются по ним вверх световые рекламы.
Вчитываешься в улицы Владивостока, бегущие вдоль сопок, и воображение невольно рисует картины того, каким он был в прошлом, — с его морскими базарами, где можно было купить всякую всячину вплоть до глубоководных чудищ, с его военно-дипломатическими баталиями…
Рядом с нами на набережной стоит седой старик с внуком.
— Дедушка, а это откуда? — спрашивает малыш, глядя на входящее в бухту большое судно.
— Издалека! — важно отвечает дедушка.
Точно в подтверждение его слов, входящий в бухту контейнеровоз устало гудит. Ему весело и легко отвечает встречный, отдохнувший дома и только ещё отправляющийся в далекое плавание.
Куда он? На Огненную Землю? В Сингапур?
Гонконг?
Так хочется всюду побывать! Но мы студенты-инженеры секретнейшего из вузов, и вряд ли нам это удастся.
Лично я давал подписку о невыезде.
Так что остаётся лишь мечтать. Хотя так хочется, чтобы когда-нибудь мечты сменились планами.
За что нравятся люди? За мечты и за умение их осуществлять.
Есть люди, которых за глаза называют вожаками, кем бы они ни были — обкомовцами, райкомовцами или разнорабочими.
Комсорг Володя живёт в общежитии, как и положено вожакам, — в отдельной комнате.
В углу железная кровать. На стене карта Советского Союза с отмеченными комсомольскими ударными стройками.
На столе кружка с подогревателем. Липучка для мух свисает с лампы.
На форточке марля от комаров. — Зимой очень трудно бывает, — говорит Володя.
— Здесь ведь не просто морозы, а влажность и ветер.
На БАМе по сравнению с нами благодать.
Там ветров нет и сухость.
Наша вечерняя репетиция у костра в недрах Уссурийского края подходила к концу. Кто-то уже спал, свернувшись калачиком на стройотря-довке (пояснение для сегодняшней молодежи: стройотрядовкой называлась курточка защитного цвета из комплекта спецодежды), подкатившись под бревно, на котором сидели остальные.
Кто-то с кем-то пытался взять сонным голосом терцию, когда вдруг и спящие проснулись, и у бодрствующих волосы поднялись, вздыбились,-протяжный, жалобный, леденящий душу вой раздался где-то неподалёку! — Это что, волки?
— Нет, собака, — улыбнулся Володя.
— От нашего пения что ли завыла? — Да нет, успокойтесь.
Просто тигр где-то неподалеку бродит.
Вот она и завыла.
Чувствует врага своего. — То есть как, тигр?
— не поняла Лена Кузнецова. — Где? — Где-то неподалеку, — объяснил Володя.
— Скорее всего, вон на этой сопке. Не удивляйтесь.
Вы сейчас в самом тигровом месте находитесь! В эту ночь снилась Москва, горячая ванна и… жалкий дальневосточный тигр в Московском зоопарке, в отчаянии закрывающийся похудевшей лапой от детей, пускающих на него зеркальцем через решетку вольера солнечные зайчики.